Центр современной практической философии
Проект доктора философских наук Андрея Геннадьевича Мясникова и
Пензенского отделения Российского философского общества
Алексей Иванов (Курганская область), мини-антиутопия «Парфенон»
Парфенон
России больше нет. Россия исчезла с политической карты мира. Россия провалилась в бездну тьмы. На ее месте возникла жуткая социально-политическая химера. Бессмысленно искать виновных произошедшего: совершить такое человек не в силах, совершить такое люди не смогли бы. Бессмысленно искать причину произошедшего: на мощный поток исторических событий здесь воздействовало что-то из метаистории. Бесовский танец смерти кружит теперь над великими просторами моей Родины, над ее полями и лесами, над ее озерами и реками. Мы же – ее дети, ее блудные сыны обречены на скитание, обречены на бездомность и бесприютность. И нет нам покоя на чужбине!
Я – ученый-медиевист, занимаюсь европейскими средними веками. Сфера моих научных интересов – философия на раннем этапе средневековой цивилизации. Несколько лет назад вышла одна из моих книг: «Иоанн Скот Эриугена и Дионисий Ареопагит: пути восхождения души к Богу». Ею недавно заинтересовался известный европейский писатель, творчество которого пошатнуло основания современной мировой литературы. По его просьбе наша общая знакомая Кристина Штерн устроила нам встречу в одном швейцарском ресторанчике. Мне пришлось услышать исповедь Люцифера, снизошедшего до земли, явившего свой великий труд ослепшему человечеству.
— Я не случайно захотел с Вами встретиться, — заявил он мне сразу же, отпив немного красного вина. Вы – единственный из специалистов в своей области, кто считает, что Эриугена превзошел самого Дионисия.
— Псевдо-Дионисия, — уточнил я.
— Автор не имеет значения, — с улыбкой, как прописную истину, сообщил мне писатель, — важен труд, важно то, что было написано и как было написано. Только написанное реально, только текст реален, все, что не является текстом, все, что вне языка – не существует.
— Если текст порождает текст, — размышлял я с удовольствием, — то получается либо номиналистический круг текста в самом себе, либо уход текстов в номиналистическую бесконечность. Эриугена не одобрил бы Вас. Если за словом нет никакой реальности, оно перестает быть словом, оно превращается в тавтологическую иллюзию.
— Но ведь в начале было Слово, — поймал меня мудрый ирландец.
— Но ведь Слово было у Бога, — попытался я выкрутиться.
— Да, верно, и Слово было Бог, — ловушка захлопнулась!
— Вот здесь Эриугена и отклоняется от Псевдо-Дионисия, — размышлял я, плененный собеседником, — он говорит, что нет принципиальной разницы между разумом Бога и человеческим разумом. Потом это всего лишь повторит Гегель.
— Потрясающая мысль! Не правда ли? — восторженно промолвил писатель. — Она-то как раз и вдохновляет меня в моем творчестве. Благодаря ей я ставлю перед собой сверхчеловеческую цель, сверхчеловеческую задачу!
— Что же это за цель? – полюбопытствовал я.
— Никому не говорил, а Вам скажу: кому-то же я должен сказать самое главное в моей жизни, кто-то же должен оценить все безумие замысла!
Здесь мой собеседник взял паузу, но не для себя, а для меня, дав мне время сосредоточиться. Сам он был вполне согласен с собой, вполне уверен в себе. Видно было, что он все давно продумал и все давно решил. Писатель спокойно открыл мне свою тайну. От тайны этой мне стало плохо.
— Я хочу создать новый мир! – заявил он по-детски и улыбнулся.
Я не сразу понял, в чем суть этой мысли, попробовал уточнить.
— Вы хотите написать новое произведение?
Писатель рассмеялся от моей недогадливости и через смех разъяснил неразумному, несмышленому ученому свою идею.
— Я хочу создать новый мир, новую вселенную через божественное слово моего божественного разума.
Я был поражен. Я смотрел на писателя с нескрываемым удивлением. Я попытался заглянуть ему в глаза, но в его очках отразился лишь я сам, вернее, два моих двойника взявшие зачем-то фужеры с вином. Мой собеседник не сошел с ума. Он не шутил. Он был вполне серьезен. Что-то гордое и печальное показалось на его мертвом лице. — Как же Вы назовете свой мир, — спросил я в шутку беззвучным голосом.
— Парфенон! – спокойно ответил мой собеседник и показал мне, что ничто его не остановит.
— Вы хотите создать новое небо и новую землю? Все многообразие флоры и фауны?
Вы хотите сотворить человека?
— Да, верно! Но не забывайте – реален только текст. Создать новую Вселенную – это написать текст, равный Вселенной, ни на что не похожий, сам себя воспроизводящий, сам себя обосновывающий, сам в себе истинный, сам для себя абсолютный.
Я сделал несколько глотков вина. Мое любимое – итальянское. С разрешения собеседника закурил. Сладкий дым вернул мне чувство реальности. Меня беспокоил всего лишь один вопрос, я позволил себе его задать.
— Допустим, вы имеете действительно такую возможность. Допустим, вы действительно в состоянии создать новый мир. Но зачем? В Библии Бог творил бытие от абсолютной полноты. Он создал человека из любви к человеку и во имя этой любви взошел на крест. На что Вы готовы во имя своего создания?
— Аналогия с Библией поверхностна. Творчество и сотворение – разные вещи. Я пишу без причины писать, я пишу, ибо такова моя природа, здесь случайность совпадает с неизбежностью.
— Но что по-вашему есть творчество? – спросил я не писателя, а его огромную демоническую тень, расплывшуюся по паркету.
— Творчество – это игра творца с самим собой, игра творца с творением, игра творения с творцом, игра творения с творением. Поэтому, мой друг, твои вопросы бессмысленны.
Холодно. Одиноко. Грустно. Дождь за окном. Капли бьют о стекло безутешно. Шелестят о чем-то бессловесные клены. Господи! Как хорошо быть бессловесным! Господи! Дай прикоснуться мне к этой бессловесности и слиться с ней! В своей молитве к Богу я попросил поселить меня в «Парфеноне». Я решил, что и в этой чудовищной Вселенной кто-то должен нести ее призрачным обитателям Свет Божественной Истины.
2 комментария по вопросу "Алексей Иванов (Курганская область), мини-антиутопия «Парфенон»"
Добавить комментарий
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.
Прекрасный художественный текст, в нём выдержан правильный баланс мысли и чувства в языке. Аплодисменты автору!
Так как это художественный текст, где автор «проводник», «наблюдатель-сказитель», исполнитель (собиратель) истории, то его право на авторское видение – не обсуждается.
То есть, дальнейшие рассуждения и мысли, это читательская реакция на предложенные идеи, а не литературная критика авторского замысла.
Первые мысли, на эмоционально-чувственном уровне (быстрая ассоциация смыслов), тезисно: «Парфеон – рай на земле», «Творчество – попытка придать смысл существованию», «Бог – есть», «Государств (в привычном виде) – нет», «Если рай на земле невозможен – остаётся молиться Богу о рае», «Молиться (словесно) о рае без мыслей (бессловесном рае), потому что на земле мысли рождают смыслы, а смыслы слова», «Словесное творчество – лишь игра смыслов (воображения), а не сотворение реальности (материальной действительности)».
Когда я записал тезисы выше, мне они не понравились.
Сначала я хотел расписать про буддистские представления «о бытии и сознании» (и о представлениях других «нехристианских» религий, ссылаясь на имеющиеся в моём распоряжении переводы священных религиозных текстов). Но в комментариях проделывать подобное технически неудобно. Меня не перестаёт удивлять такое явление, которое можно охарактеризовать как «синхронность». Только вчера наблюдал за трансляцией лекции «Оптимизм – противная, насквозь фальшивая выдумка», на которой поднимались сходные или те же самые «вечные темы», но с других мировоззренческих позиций.
Скопирую, пожалуй, свой отзыв-размышление.
«Отличный формат! Увиденное-услышанное порадовало атмосферностью, и качеством. Жаль, что застал только финальную часть трансляции. Но позже обязательно посмотрю запись. Благо, есть! Услышал мнения про безысходность, пессимизм, бессмысленность существования, и, пожалуй, поделюсь своей небольшой мыслительной реакцией на перечисленное…
Первая мысль, посетившая мою «уставшую» голову, была, что-то вроде: «Эх, как же так… Леонид Андреев – это же такой «ницшеанский» борец за правду». Такие люди просто обязаны обладать сильной волей (нравственным стержнем, чувством внутренней целостности), решимостью, чувством судьбы как первостепенным правом на личный выбор, и, скорее всего, восприятие у таких «борцов» существенно отличается от утонченной чувственности и этики-эстетики «не борцов». Но, отбросив подобные размышления, я решил оттолкнуться от главного – от времени. И если не злоупотреблять кириллицей, то, очевидно же, что многие научные открытия нашего времени существенно изменили и восприятие действительности.
(ссылка на поисковый запрос «Научная картина мира»)
В прошлом веке доминировало религиозно-мистическое восприятие или его полное отрицание, а в текущем веке доминирует рационально-прагматическое восприятие, индивидуализированное. По крайней мере, такая динамика восприятия явно прослеживается в социальных взаимоотношениях. То есть, даже на уровне динамики понятий, в языке, в том числе, благодаря влиянию психологии и философии, теперь духовность – «внутренний опыт человека». То есть, на уровне послевоенных правовых отношений, всяческих всеобщих деклараций прав человека и т. д., всяческих интеграций и глобализаций – современный человек становится свободнее, мобильнее, оптимистичнее. И даже «идеологическая пропаганда», хоть и совершенствуется, но не воздействует так тотально, и, именно потому, слова Леонида Андреева воспринимаются острее, жёстче, и в более мрачных тонах. Тогда как, на самом деле, на мой субъективный взгляд, это просто честные слова мыслителя своего времени. Без прикрас.
А про смысл существования…
Из естественнонаучного принципа энтропии неизбежно следует философская истина: «Всё материальное стремится к распаду». С этой точки зрения, наше материальное существование – есть непрерывная адаптация, «превращение». Мысленный эксперимент с кораблём, в котором многие части поменяли на новые (а именно этот процесс происходит с нашими внутренними органами и тканями, в процессе роста и восстановления от повреждений) – можно ли, в таком случае, считать корабль прежним? С биологической точки зрения – частично, потому что замена частей происходит по исходному «чертежу» (ДНК), а это означает, что наша оболочка, всё-таки, предрешена этим «чертежом». Значит, вопрос о превращении – сводится к вопросу примирения со своими возможностями и недостатками, и их применению в каждом отдельном эпизоде выбора. Из этого утверждения следует необходимость обретения самостоятельной воли. В таком случае, если энтропию отменить невозможно, то остаётся, либо ускорять этот процесс, либо постараться привести его в соответствие со своей волей».